Я обращаюсь к журналу
"Кругозор" с просьбой об информационной поддержке. Я понимаю, что
журналисты не решают проблем, а только ставят их перед обществом. Но я считаю,
что польза от вашей помощи будет даже в том случае, если мне в конечном итоге
всё же не удастся добиться справедливости. По крайней мере, знание подробностей
моего дела поможет в борьбе за правду другим людям.
С
ЧЕГО НАЧАЛОСЬ
В феврале - марте 1999
г. произошло событие, ставшее началом моего длящегося уже более 14 лет
конфликта с российскими властями. Мне хотелось донести до широкой публики
правду о событиях первой чеченской войны. В Краснодарском крае нормальным
способом это сделать было невозможно, так как вся пресса полностью подчинялась
властям. Отклонения от официальной точки зрения - особенно в чеченском вопросе
- не допускались. Поэтому мне пришлось пойти на сомнительную хитрость. Я создал
собирательный образ русского парня Сергея, якобы воевавшего на чеченской
стороне в 1996 году, и, представившись этим самым "Сергеем",
рассказал его историю журналистке газеты "Краснодарские известия".
Изложенные в
"истории Сергея" факты о боевых действиях в Чечне достоверные, они
взяты из репортажей корреспондентов Радио "Свобода" - в первую
очередь, Андрея Бабицкого. Я хотел в своём рассказе подчеркнуть, что героев на
войне не бывает, и что ни одна из сторон не может быть права на 100%, так как
любая сторона убивает людей. Я также указал на социальный конфликт - в те годы
в Краснодаре был расцвет засилья блатного быдла - "братвы",
захватившей все ключевые позиции в обществе благодаря приходу ельцинской
неокоммунистической мафиозной "демократии".
Мой рассказ в сильно
урезанном и исковерканном виде был опубликован в "Краснодарских
известиях" 20 марта 1999 г. в статье, озаглавленной "Людоед с
людоедского острова". Тогда я и попал в поле зрения российских спецслужб
как "террорист" и "экстремист". Сейчас я отношусь
критически к своей тогдашней акции: говорить большую правду с помощью маленькой
лжи - это значит дискредитировать правду. Но как получилось, так получилось…
С 1999 г. я был
под постоянным наблюдением ФСБ, случались разные "инциденты"
(например, меня в местном отделении милиции сотрудники ФСБ допрашивали с
применением детектора лжи). В конце концов, в октябре 2001 г. против меня
сфабриковали уголовное дело по ст. 207 УК РФ - литературная метафора,
выражающая сиюминутный эмоциональный настрой, произнесённая в личном телефонном
разговоре с моей знакомой, была раздута до "заведомо ложного сообщения об
акте терроризма". Речь шла о "неопределённом желании взять и угнать
неопределённый самолёт и в неопределённое время в неопределённом месте
шарахнуться в неопределённый небоскрёб" - причём, собеседница восприняла
эти слова всего лишь как обыгрывание "модной темы" (телефонный
разговор имел место через 3 недели после событий 11 сентября 2001 г.).
РЕШИЛИ ЗАКРЫТЬ МЕНЯ В
ПСИХУШКЕ
Краснодарские
карательные органы решили закрыть меня в психушке любой ценой, о чём
свидетельствует прокурорское ходатайство по этому вопросу, направленное в суд
ещё даже до "совершения" вменяемого мне "преступления".
После возбуждения уголовного дела был состряпан фальшивый протокол
"допроса" моей матери, куда были вписаны слова, которых она никогда
не говорила - о якобы имевших у меня место "психических отклонениях"
и том, что я якобы "два раза совершал попытки покончить жизнь
самоубийством, резал себе вены". Этот протокол моя мать в глаза не видела
и подпись под ним не ставила. Адвоката у меня не было, так что план
краснодарских "органов" пошёл как по маслу.
Меня поместили в
Краснодарскую краевую клиническую психиатрическую больницу для проведения
стационарной судебно-психиатрической экспертизы. Врачом-докладчиком назначили
В.А. Воронину, о которой мне позже рассказали, что она ещё в советское время (в
80-е годы) занималась "лечением" диссидентов в краснодарской
городской психбольнице. В советское время для диссидентов придумали
"вялотекущую шизофрению". Позже её отменили. Но заменитель нашёлся -
"параноидная шизофрения". Именно этот диагноз психиатры КККПБ и
вписали в заключение экспертизы.
В основе заключения
лежали сфабрикованные показания, приписанные моей матери. Ложь из фальшивого
протокола "допроса" якобы "моей матери" была, кроме
заключения психиатров, переписана в протокол судебного заседания и в
определение суда. Определение суда моей матери под надуманными предлогами не
давали, пока не истёк срок обжалования судебного решения. Нас обманули всеми
возможными и невозможными способами. На адвоката у нашей семьи не было денег,
мы были полностью раздавлены, так что мне пришлось просто отсидеть свой срок в
дурдоме. К тому же, на мою мать весной 2002 г. было совершено покушение - её
пытались сбить легковым автомобилем, и она чудом осталась жива. Милиция по
номеру нашла этот автомобиль, но отказалась сообщать моей матери какие-либо
подробности и настоятельно рекомендовала "забыть об инциденте" и
больше по этому вопросу не обращаться, что позволяет предположить, что автомобиль
принадлежал краснодарским чекистам. Этот инцидент свидетельствует о том, что
добиваться правды было опасно для жизни.
Моя психиатрическая отсидка закончилась 1 июля 2002 г. Возможностей для восстановления справедливости в стране под названием "Россия" я не видел, поэтому принял решение готовиться к эмиграции, пусть даже на это уйдут долгие годы.
Моя психиатрическая отсидка закончилась 1 июля 2002 г. Возможностей для восстановления справедливости в стране под названием "Россия" я не видел, поэтому принял решение готовиться к эмиграции, пусть даже на это уйдут долгие годы.
В сентябре 2004 г. я
стал внештатным корреспондентом Радио "Свобода" в Краснодаре. В 2005
г. информационная политика Радио "Свобода" изменилась, эта радиостанция
стала менее критично относиться к российским властям, что вызвало у меня
неудовлетворённость. Из-за этой неудовлетворённости я предложил нескольким
эмигрантским чеченским сайтам безвозмездно публиковать мои материалы. На мой
запрос откликнулся только "Кавказ-Центр". С 2005 по 2008 г. я
присылал им (не получая за этого никакого вознаграждения) материалы по двум
темам: 1) нарушения социальных и политических прав жителей Краснодарского края;
2) нарушения российскими войсками прав человека в Чечне в ходе боевых действий
во время первой и второй войн (массовые убийства гражданского населения,
пытки). То, что не хотело озвучивать Радио "Свобода", озвучивалось
мной через "Кавказ-Центр". Моё сотрудничество с Радио
"Свобода" закончилось в 2006 г. по той причине, что я не умею
готовить прилизанные и полулживые репортажи. (С "Кавказ-Центром" я
разорвал все отношения в 2009 г., так как после провозглашения так называемого
"Имарата Кавказ" этот сайт превратился в пропагандистский зомбатор -
в зеркало официальной российской тупой и агрессивной пропаганды "с
точностью до наоборот".)
В 2003 - 2008 гг. меня регулярно донимали под надуманными предлогами представители так называемых "правоохранительных органов". К тому же, на шею у меня была накинута психиатрическая удавка, сбросить которую не представлялось возможным. В феврале 2008 г. мне удалось выехать в Польшу, где я подал заявление о предоставлении мне политического убежища. В Польше я столкнулся с саботажем властей против политбеженцев. Статус беженца мне предоставили только через полтора года - благодаря скандальной кампании протеста, в которой участвовали краковский комитет "Вольный Кавказ", две польские газеты и один телеканал. Хоть сам я статус беженца в конце концов получил, продолжались хождения по мукам моих друзей-беженцев из Чечни, Беларуси и Украины.
В 2003 - 2008 гг. меня регулярно донимали под надуманными предлогами представители так называемых "правоохранительных органов". К тому же, на шею у меня была накинута психиатрическая удавка, сбросить которую не представлялось возможным. В феврале 2008 г. мне удалось выехать в Польшу, где я подал заявление о предоставлении мне политического убежища. В Польше я столкнулся с саботажем властей против политбеженцев. Статус беженца мне предоставили только через полтора года - благодаря скандальной кампании протеста, в которой участвовали краковский комитет "Вольный Кавказ", две польские газеты и один телеканал. Хоть сам я статус беженца в конце концов получил, продолжались хождения по мукам моих друзей-беженцев из Чечни, Беларуси и Украины.
Сотрудничества с
польскими журналистами в деле защиты их прав не получилось, так как эта тема в
Польше стала запретной, и поэтому мне пришлось самому публиковать материалы о
ситуации политических беженцев в этой стране. Несмотря на то, что приходилось
воевать с польскими властями, возвращаться в РФ я не собирался. Но у меня всё
больше вызывало беспокойство положение оставшихся в Краснодаре старых и больных
родителей. Особенно плохо чувствовала себя моя мать. У моих родителей кроме
меня нет никаких родственников, помочь им могу только я (речь идёт прежде всего
о физической помощи в быту). Чтобы переселить родителей в Польшу, мне
требовалось "каких-то" 2 миллиона рублей, но мне такие деньги взять
было негде. Матери становилось всё хуже и хуже - когда я слышал её еле живой
голос по телефону, это превращалось для меня во всё более и более невыносимую
пытку. Наконец я не выдержал и сделал роковой шаг - в мае 2011 г. вернулся в
РФ.
После возращения я
создал блог "Русская правда", в котором публиковал материалы на
правозащитные темы. Более 90% из них были перепечатками с других сайтов. Сам я
что-то писал крайне редко. Российские спецслужбы за мной, разумеется,
присматривали. В июне 2011 г., практически сразу после возращения, я заметил
попытку "неустановленных" лиц с российскими IP влезть в несколько
моих ящиков на Gmail. Долгое время всё было относительно тихо… До 29 апреля
2013 года.
РЕПРЕССИИ
ПРОДОЛЖАЮТСЯ
В этот день ко мне
пришли с обыском, изъяли всю электронику, включая ноутбук. Против меня было
возбуждено уголовное дело по статье 282 ч.1 УК РФ - в опубликованном в моём
блоге в феврале 2013 г. материале "Ко дню памяти жертв зачистников
ленинско-сталинско-ельцинско-путинского отечества" краснодарские
"органы" обнаружили "возбуждение ненависти либо вражды". В
тот же день я был помещён на стационарную судебно-психиатрическую экспертизу в
Специализированную клиническую психиатрическую больницу №1 (бывшую
Краснодарскую краевую клиническую психиатрическую больницу).
Никакой экспертизы, как
таковой, не проводилось. Врач-докладчик до проведения экспертной комиссии
беседовала со мной только один раз - на следующий день после моего поступления
в отделение. Экспертных комиссий у меня было две (хотя обычно проводится только
одна). С первой меня фактически выгнали - на ней председательствовала А.И.
Наджарьян, подписавшая в 2001 г. заключение со сфабрикованным мне диагнозом.
Эксперты СКПБ №1 переписали в своё заключение от 2013 г. большую часть лжи из
акта судебно-психиатрической экспертизы 2001 г. - в том числе ссылки на
приписанные моей матери ложные утверждения о "странностях в
поведении" и "попытках самоубийства". На этот раз, правда,
краснодарские психиатры проявили "благотворительность" - они признали
меня вменяемым. Но перечёркивающий всю мою дальнейшую жизнь диагноз
"параноидная шизофрения" был ими оставлен.
После освобождения из
экспертного отделения СКПБ №1 и ознакомления с результатами экспертизы я подал
следователю ходатайство о несогласии с заключением краснодарских экспертов и
назначении повторной стационарной судебно-психиатрической экспертизы в другом
учреждении - Институте Сербского в Москве.
В июле 2013 г. против
меня было возбуждено второе уголовное дело по ст. 205.2 ч.1 УК РФ в связи с
тем, что, в другой моей статье в блоге "Русская правда", которая
называется "Краснодарское попсовое быдло процветает и наглеет как никогда
прежде" и была опубликована в июле 2012 г. (то есть за год до возбуждения
дела), краснодарские "органы" обнаружили "публичные призывы к осуществлению
террористической деятельности или публичное оправдание терроризма".
Складывается
впечатление, что второе уголовное дело - это наказание за то, что я не
согласился с объявляющим меня сумасшедшим заключением краснодарских психиатров,
в котором в качестве голосов, сопутствующих параноидной шизофрении, фигурируют
западные радиоголоса, а в качестве галлюцинаций - зверства российских войск в
Чечне. В августе в СКПБ №1 чисто формально прошла дополнительная амбулаторная
судебно-психиатрическая экспертиза по второму уголовному делу. Заключение этой
экспертизы почти слово в слово повторяет предыдущие выводы экспертов СКПБ.
Следственный комитет отказал мне в проведении повторной судебно-психиатрической экспертизы - якобы для этого нет никаких оснований (заведомо ложные утверждения, на которых построены выводы краснодарских психиатров, не вызывают у Следственного комитета никаких сомнений в правильности заключения экспертов). То есть, Следственный комитет, помимо двух уголовных дел, постановил казнить меня сумасшествием. Теперь остаётся оспаривать это решение в суде. Оснований надеяться на торжество справедливости нет…
Следственный комитет отказал мне в проведении повторной судебно-психиатрической экспертизы - якобы для этого нет никаких оснований (заведомо ложные утверждения, на которых построены выводы краснодарских психиатров, не вызывают у Следственного комитета никаких сомнений в правильности заключения экспертов). То есть, Следственный комитет, помимо двух уголовных дел, постановил казнить меня сумасшествием. Теперь остаётся оспаривать это решение в суде. Оснований надеяться на торжество справедливости нет…
ЭТО ХУЖЕ УГОЛОВНОГО
ПРЕСЛЕДОВАНИЯ
Казнь сумасшествием хуже
уголовного преследования - поэтому я прошу всех обратить внимание прежде всего
на психиатрическую сторону моего дела. "Антиэкстремистские" и
"антитеррористические" статьи, появившиеся в российском уголовном
кодексе в годы правления Путина, составлены таким образом, что, чуть-чуть
оговорившись, от обвинительного приговора уже никуда не денешься. С этим
придётся смириться. Но с чем я никогда и ни при каких обстоятельствах не
смирюсь - это со сфабрикованным психиатрическим диагнозом, потому что он делает
для меня бессмысленным дальнейшее проживание в России, из которой мне, однако, не
удастся выбраться очень много лет. Этот диагноз не только унизителен с
социально-психологической точки зрения, он не только ограничивает меня в выборе
профессии - он фактически лишает меня всех прав. В РФ права человека,
поставленного на учёт в психдиспансере, существуют только на бумаге. В глазах
так называемых "правоохранительных органов" такое лицо в любой
ситуации всегда виновато - даже если на него напали хулиганы и избили его.
Такого человека в любой момент под надуманным предлогом можно лишить свободы,
поместив в психбольницу на неопределённое время. Затем его запросто можно
объявить недееспособным и лишить собственности и всех его "бумажных"
прав, превратив в доживающее свои дни безмолвное животное. При помощи
психотропных препаратов в психиатрическом стационаре из человека можно сделать
растение за неделю. Для попавшего в психиатрические застенки вся оставшаяся
жизнь может превратиться в долгую, мучительную и унизительную агонию.
Несколько моих друзей
создали в июне группу моей поддержки. Информация о моём деле рассылалась многим
журналистам и правозащитникам, но почти никто не откликнулся. Меня поддерживает
ряд чеченских эмигрантских сайтов - и это на настоящий момент всё. На помощь
российских правозащитников и демократов надеяться не приходится - я для них
изгой, так как я никогда не навешивал ярлыков "боевики",
"бандиты" и "террористы" на ребят, вынужденных брать в руки
оружие и присоединяться к вооружённому исламскому подполью на Северном Кавказе.
Я согласен с утверждением, что эти ребята занимаются не тем, чем надо. Но
подавляющее большинство российских демократов и правозащитников, как и их
"оппоненты"-путинисты, не пытаются проанализировать истинные
социальные причины.
КОГДА ЗАТЫКАЮТ РТЫ,
НАЧИНАЮТ ГОВОРИТЬ СТВОЛЫ
В современном российском
обществе стало не модно и даже преступно быть порядочным человеком. Если ты не
наглец и не подлец, то ты в "лучшем" случае "лох", а в
худшем - преступник и шизофреник. Не все согласны с таким положением вещей. Но
так как желающим говорить правду на эту тему затыкают рты, некоторые прибегают
к радикальным формам протеста (когда затыкают рты, начинают говорить стволы).
Пока не изменится ситуация в российском обществе, пока не перестанут
"рулить" швондеры и шариковы, будут пополняться ряды сторонников
радикального протеста - тех, кто "занимается не тем, чем надо".
Я обращаюсь к журналу
"Кругозор" с просьбой об информационной поддержке. Я понимаю, что
журналисты не решают проблем, а только ставят их перед обществом. Но я считаю,
что польза от вашей помощи будет даже в том случае, если мне в конечном итоге
всё же не удастся добиться справедливости. По крайней мере, знание подробностей
моего дела поможет в борьбе за правду другим людям.
С
уважением,
Евгений Новожилов.
Евгений Новожилов.
Журнал «КРУГОЗОР»,
14 октября 2013 г.
Другие материалы по
теме:
Карательная
психиатрия вернулась в Краснодар: Новое дело Евгения Новожилова
Ходатайство
о проведении повторной судебно-психиатрической экспертизы
Очередная
ментовская ложь и очередная ментовская подлость
Новое
уголовное дело против Евгения Новожилова – «ответ» на ходатайство, оспаривающее
заключение психиатров
Психиатрическая
расправа над краснодарским диссидентом кажется неизбежной
С
чего началось дело Евгения Новожилова в 1999 г.
Лучше
быть палачом, чем дураком - краснодарские чекисты не забыли своё славное
прошлое
НПА
России одобряет политическую карательную психиатрию - какая страна, такие и
правозащитники
Банковский
террор против краснодарского диссидента
No comments:
Post a Comment
Note: Only a member of this blog may post a comment.